Книга Прах и камень  - Эрика Адамс

Вся эта мерзкая свора накатывает бесконечными волнами – одна за другой, одна за другой… И мне становится страшно оттого, что всё реже в кутерьме заметны движения Ро’ана и взметающийся хвост Змея… Внезапно раздаётся страшный треск – битва останавливается на миг. Взгляды сражающихся оборачиваются к тёмным скалам. Из вновь развернувшейся пасти доносится шквальный порыв ветра и разметает серую пыль далеко за пределы низины.

От скалы отделяется одинокая фигура. Чёрное и багряное сплетаются живыми бликами на его одежде. Змей замирает и бросается вперёд быстрее, чем кто бы то ни было. А Зверь стоит расслабленно, наблюдая за стремительным рывком. Пасть Змея разевается, челюсти смыкаются на туловище Зверя. Хохот – и зубы Змея смыкаются на пустом месте, где в воздухе витает лишь чёрная поволока. Морок, обман – в очередной раз.

Я понимаю, что хохот доносится откуда-то сзади и оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Зверь в мгновение ока пересекает долину чёрным смерчем и обрушивается на голову Змея, вонзая длинные когти в синие глазницы. Змей конвульсивно бьётся, стремясь сбросить с себя жуткую тварь, но Зверь раз за разом полосует морду. Ещё одно движение – и он, нырнув в нанесённые им раны руками по локоть, разрывает череп Змея на части. Туловище мягко оседает на землю – и те мгновения, что длилось это безумие, стремительно уносятся вдаль. Вновь разгорается битва. Под грудой наваленных тел я не вижу Ро’ана, могу лишь предположить, что там, где активно копошатся твари, всё ещё разят врагов без промаха его сильные руки.

– Давно не виделись, Аврелия…

Мягкий голос звучит укоризненно – Зверь незаметно передвинулся ко мне за те мгновения, что я искала взглядом Ро’ана, и стоит, улыбаясь мне. С острых когтей, которыми заканчиваются его пальцы, стекает тёмная багряная кровь.

Я дёргаюсь вперёд и наношу удар топориком в шею Зверю. Из раны начинает сочиться кровь. Он вырывает из моих рук оружие и отбрасывает далеко-далеко.

– И что дальше? – спрашивает он, проводя ладонью по шее. Ужасная рана затягивается так, что от неё не остаётся и малейшего шрама. Зверь рывком притягивает меня к себе, разворачивая лицом к битве, что всё ещё длится. Я вижу, как один за другим валятся на землю мерзкие твари, сражённые Ро’аном, и сам он, покрытый кровью и пылью, бежит по направлению к стоящему Зверю.

– Занятный у тебя спутник, – лениво произносит Зверь, удерживая меня за шею и чуть скребя кожу острым когтем. Ро’ан мечет молот, но Зверь, зажав меня чуть крепче, грациозно и без труда уклоняется от оружия, пролетевшего совсем рядом.

– Стой! – окрикивает Ро’ана Зверь, – одним движением пальца я вырву ей глотку.

В подтверждение своих слов он усиливает нажим, загоняя под кожу коготь. Лёгкий вскрик вырывается у меня изо рта. Ро’ан замедляется всего в нескольких шагах и тяжело дышит, с ненавистью глядя на Зверя.

– Хорошо, теперь отбрось оружие в сторону. Всё оружие, даже то, что припрятано у тебя за широким голенищем.

– Мерзкая падаль, – цедит сквозь зубы Ро’ан и неспешно отбрасывает в сторону топор и молот, присев на корточки, достаёт из-за голенищ мягких сапог острые лезвия. Ро’ан отбрасывает их в сторону, медленно выпрямляется и вдруг резко кидается вперёд на Зверя. Тот отшвыривает меня в сторону и, спешно отпрянув назад, припадает к земле, царапая её когтями. Слышится страшный грохот.

Земля разверзается под ногами у Ро’ана, спешащего к Зверю. Взмахнув руками, словно пытаясь уцепиться за воздух, Ро’ан падает в глубокое ущелье, что образовалось под ним. Края расщелины быстро срастаются обратно. Я торопливо бегу со всех ног, чтобы успеть увидеть, как за край выступа хватаются пальцы Ро’ана. Громкий треск – и расщелина захлопнулась так, словно её и не было. Кончики пальцев Ро’ана конвульсивно дёрнулись и замерли окаменев. Я царапаю землю ногтями в тщетной попытке разгрести её. А Зверь, подкравшись мягко и незаметно, ударом носка сапога сшибает их и раздавливает подошвой, превращая в каменное серое крошево. Он приподнимает меня за ворот одежды и встряхивает, словно нашкодившего котёнка.

– Довольно, у нас есть дела поважнее.

Пальцы обхватывают шею, перекрывая доступ воздуха, и меня погружает в бессознательную пучину.

Глава 41

В темнице холодно и сыро. Щиколотку ноги охватывает металлический браслет, прикреплённый к цепи. Один конец её глубоко утоплен в каменной кладке стен. Я могу сделать лишь несколько шагов в сторону – и цепь натягивается, лишая возможности дальнейшего передвижения. В моей темнице нет окон и стены такие высокие, что не видно потолков – они утопают в вязкой, густой тьме. Кажется, что она живая, колышется из стороны в сторону и полнится странными звуками: скрежетом и тихими стонами, горестными вздохами и царапанием когтей о камень. Нет ни одного источника света – ни факела, ни свечей. Но зеленоватая слизь, ползущая по стенам снизу вверх, издаёт мерное, ровное свечение.

Кованая железная дверь раскрывается внезапно, и в дверном проёме появляется хозяин гибельных чертогов. Степенным медленным шагом он направляется ко мне, пересекая пространство темницы за пару мгновений, и останавливается неподалёку, давая разглядеть себя. Он ничуть не изменился – смоляные волосы лежат плечах, лицо правильно и красиво, пухлые губы тронуты лёгкой улыбкой. Могучая статная фигура затянута в тёмный камзол из дорогой плотной ткани, прошитой золотой нитью. От него веет силой и могуществом.

– Моя невеста сама явилась ко мне.

Приятный мелодичный голос Зверя звучит, заглушая собой все остальные шорохи и скрипы. От него возникает внутри противное желание упасть на колени и ластиться к руке с длинными изящными пальцами. Я усилием воли прогоняю наваждение и отползаю назад, упираясь спиной в холодные каменные стены, покрытые мокрой слизью. Зверь выглядит всё тем же – красивейшим из мужчин, виденных мною. Лицо изящно, а движения плавны. В высокой стройной фигуре чувствуется скрытая сила, а воздух вокруг наполняется тяжестью противоестественного притяжения. Но его красота носит печать смерти и от неё разит горьким привкусом яда юрких гадюк. А ещё я знаю, что всё это – морок. Морок и ничего кроме.

За красивой оболочкой клубится тьма и расползается пакостная гниль. От прикосновений его рук всё живое рассыпается прахом и превращается в ничто. Он и сам – лишь тлен и прах, прикрывающий нищенство и убогость своей натуры красивой внешней оболочкой, наверняка подсмотренной им у кого-то из смертных, а может быть, у многих. Ибо нельзя себе представить, чтобы по земной тверди ходил бы настолько красивый и идеально сложённый мужчина.

– Молчание – золото? – с лёгкой улыбкой спрашивает он, присаживаясь передо мной на корточки, – Аврелия, верно? Отчего же в этот раз Невеста столь бледна и молчалива? В прошлый раз ты была куда разговорчивее и даже осмеливалась спросить, как называть в ответ меня? Не хочешь попробовать ещё раз?

Я отрицательно киваю, мельком глядя в красноватые отблески в глубине его зрачков. Сильные пальцы обхватывают меня за подбородок и вертят лицо так и сяк, наклоняя голову.